Комиссарши
Во время подготовки к Октябрьской революции большевики во многом опирались на фабричных работниц, обещая не только нормировать их рабочий день, но и разрешить уходить от мужей-тиранов, и избавить от «кухонного рабства» — необходимости выполнять значительную часть работы по дому, возвратившись с рабочей смены с фабрики. Новый быт с упором на образование и успехи в производстве предлагался и молодым крестьянкам, часто выданным замуж против своей воли. Женщин агитировали с помощью плакатов, открыток, пламенных речей и воодушевляющих лозунгов, которыми занимались специальные женские отделы и комитеты. Однако нравились нововведения далеко не всем.
Нередко против женсоветов восставали сами женщины, думая, что их собираются разлучить с семьями и собственными детьми. Еще чаще среди возмущенных попадались мужчины, готовые буквально на все, чтобы не потерять лишние рабочие руки и мелкую домашнюю власть. В таком случае комиссаршу(ку?) могли подкараулить и как следует проучить (в лучшем случае). Возможно, именно поэтому литература рисует незабываемый образ бесполой женщины с маузером. Заматереешь в таких условиях.
Особенно тяжело дела обстояли в приграничных неславянских территориях, где фокусы со снятием паранджи часто оканчивались смертью бунтующих женщин и самих делегаток. Например, журнал «Мысль» в статье 1972 года приводит цифру в 203 убийства за 1928 год; также есть данные о цифре около 300 убийств в Центральной Азии лишь за один квартал 1929 года. В журнале «Коммунистка» велась рубрика «Наши жертвы».
Так вот непросто, с боем (и это не метафора) приживались новые нравы. Но к чести женских объединений можно сказать, что часто они все-таки отбивали и защищали своих.
Товарищеские суды
С 1961 по 1990 годы женщины могли прибегнуть к помощи товарищеских судов. Они рассматривали не только дела о мелких хищениях, пьянстве и нарушении трудовой дисциплины, но и семейные конфликты.
Вот, например, весной 1962 года товарищеский суд 3-го домоуправления завода Чкалова рассматривал такое дело.
41-летний М., инвалид Великой Отечественной войны, беспартийный, жил вместе со свой женой и ребенком в поселке Нефтяников (так в то время назывались окрестности нынешней улицы Нефтяников). С ними обитала и тетка жены. Как в любом семействе, случались у них ссоры.
Однажды они все вместе отправились к родственникам в гости, где тетка обозвала уважаемого ветерана «гнилым дураком». Тот принял оскорбление близко к сердцу и затаил обиду. На следующий день, уже дома, М. выпил и принялся предъявлять пожилой родственнице претензии. За нее вступилась жена… И пошло-поехало. Обиженный ветеран принялся гоняться за женщинами с оружием – согласно милицейскому протоколу, с перочинным ножиком, а согласно протоколу товарищеского суда, с опасной бритвой. Кровопролития, по счастью, не случилось, но общественности пришлось вмешаться.
— М. учинил семейный дебош. Выражаясь нецензурной бранью в присутствии соседей и детей, схватил бритву… и начал, угрожая, выгонять из квартиры жену и ее тетку. Своим хулиганским поведением М. нарушил правила советского общежития, нанес оскорбление семье, - констатировал суд.
Протрезвевший дебошир на заседании, конечно, покаялся. Причем соседей его устные признания не удовлетворили, и они потребовали дать расписку!
— Я, гражданин М., даю обязательство в том, что не буду допускать семейных скандалов, разлагающих семью, мешающих воспитанию ребенка и причиняющих беспокойство соседям по квартире. Обязуюсь укреплять свою семью, - пообещал М. ( )
К чему я это все говорю?
Да к тому, что попытки женщин защититься от домашнего насилия, в том числе и привлекая общественность, вовсе не уникальны. Ничего нового феминистки не изобрели, дело не в «методичках с загнивающего запада». Повестка уже лет сто остается прежней. Другое дело, что именно сегодня личная жизнь женщины с особенным энтузиазмом представляется как дело частное, и решение искать приходится ей самой. И пока что, судя по провалу некоторых законодательных инициатив, так и будет. Хорошо это или плохо – не знаю.
Комментарии (1)